Сын «приличных», как говорили в советское время, родителей - балетных танцоров Валерия и Лии Пановых, - Андрей получил изрядное воспитание и образование. Люди, близко знавшие его, не раз говорили о его музыкальной эрудиции и вкусе, что не помешало Свину в юные годы забросить учебу, взять себе вызывающее прозвище и предаться приятному, но наказуемому с точки зрения советского Уголовного кодекса делу - тунеядству. Все, что происходило с Андреем, все, что он делал, было здравой, внятной, сочной и всегда своевременной пощечиной обществу. Все, начиная с неприличного названия группы «Автоматические удовлетворители», внешнего вида крестного папы всех российских раздолбаев и заканчивая фразой, случайно брошенной в адрес Юрия Шевчука в ответ на просьбу: «Ну-ка, Андрюша, сыграй нам, наконец, настоящий рок‑н‑ролл». «Какой еще рок‑н‑ролл? Мы диско играем!» - среагировал Свин. 20 августа 1998 года Панов умер от перитонита - старательно запущенного в связи с неустанным потреблением спиртных напитков и нежеланием иметь дело с государственными медицинскими учреждениями. Герою советского панка было тридцать восемь лет.
Знакомство
Игорь Гудков: Познакомились мы, когда я с родителями переехал с Гражданки в новую квартиру в Купчино и остался без друзей. В новом районе я приятелей найти, понятное дело, быстро не мог. Совершенно случайно узнав о пластиночной толкучке в Автово, я поперся туда, хотя у меня было всего три своих пластинки. Там я познакомился со Свиньей. Выяснилось, что мы живем рядом. Тогда еще, естественно, не было никакого панк-рока, нас просто связала близость проживания. Андрей оказался парнем открытым и тут же позвал меня в гости. Он работал тогда продавцом радиотоваров, чем меня совершенно потряс. С моей точки зрения это была идеальная работа - стоишь, слушаешь музыку.
Андрей Бурлака: Если честно, я точно уже не смогу назвать дату встречи. Скорее всего, это была какая-то хаотичная меломанская тусовка. Какие-то груды пластинок менялись, передавались, по ночам слушались-записывались. Думаю, это было самое начало 80‑х. О Свинье я узнал от нашего общего хорошего друга Игоря «Монозуба» Гудкова. Андрей сказал, что организует группу, чему я очень удивился, поскольку не замечал за ним особых музыкальных амбиций. Но Свин пробитый был меломан, собиратель «колобашек». Крутыми пластинками считались всякие там дип перпл, а все остальные группы, не слишком именитые, назывались «колобашками» и служили разменной монетой на толкучке.
Артемий Троицкий: Я увидел его раньше, чем о нем услышал. Дело было в самом конце 1980 года. Мне позвонили какие-то люди домой и сказали - мы панки из Питера, у нас собой имеется «бомбочка», мы хотим к вам в гости. Я говорю: давайте, приходите. Ввалилась развеселая компания, там были Свин, Пиночет, Монозуб и какие-то питерские панки. «Бомбочка» - это катушка, сборник записей. Половина из них принадлежала «АУ» и очень мне понравилась. Вторую половину составляли композиции всяких групп их друзей: «Палата №6», «Гарин и гиперболоиды», еще какие-то команды. Много симпатичных песен.
Панк-рок
И.Г.: Существует много разных версий того, как мы стали панками. Изначально мы были «ковбоями» - просто кем-то хотелось быть. Придумал это Свинья. Имидж ковбоев крайне прост: потертые джинсы и джинсовые куртки. Поскольку мы были из мажорских семей, то все шмотки у нас были: родители привозили из-за границы. Задача «ковбоев», с точки зрения Cвиньи, была одна - поиск приключений на свою жопу. Для того чтобы приключения на нас не обрушивались в виде пи*дюлей от люмпен-пролетариев, мы брали с собой моего пса - мраморного дога по кличке Аргон. Куражились по полной. Нас все равно никто тронуть не мог. Что касается появления панк-рока - моя версия такая: журнал «Смена» опубликовал статью про неких английских панков, поместив потрясающий рисунок: человек в булавках с непонятной прической раскидывает диски. Там было что-то про музыку, такую же непонятную. Свинья обожал Kiss, что не мешало ему любить группу Osibisa - нудный латинский этно-джаз-рок, которую я на дух не переносил. Первую панковскую пластинку купил я - югославский Stranglers «No More Heroes» - и тут же побежал к Андрею. Мы послушали и ничего не поняли - все-таки у Stranglers довольно сложная музыка. Потом Свинья купил Sex Pistols у какого-то моряка, и вот тогда нам дали то, что мы хотели. Мы прослушали «пистолетов» раз пять подряд, и хоть еще не знали, что есть такой танец пого, начали беситься, кидаться на стены, веселиться как щенки. Потом Гребенщиков принес нам The Clash. Но Свинье The Clash не нравился.
А.Б.: Я услышал и увидел «АУ» где-то в конце 1986 года. Не тот состав, который бухал на кухне, а тот, который еще мог концерты давать. Как мне кажется, панк-рок они начали играть раньше, чем его услышали. Это как у Кинчева в песне «Меломан», так оно примерно у всех и было. Андрюха слушал джаз-рок всякий, «махавишну», Заппу крутил, мне кажется. Правильную музыку по тем временам. А потом на «волну» переключился, на новых романтиков.
И.Г.: Свинья обожал придумывать клички. Он прилепил мне «погоняло» - Монозуб. Да и Свинью себе он придумал тоже сам. И всем другим - были такие Юфа, Юфин сын, Хуа Го Фен, Пиночет. В нашей компании были Рыба и Цой.
А.Б.: Это, по-моему, была разовая акция, когда они все решили, что выдумают себе необычные прозвища: Хуа Го Фен, Пиночет, Оголтелый. Некоторые по ходу дела эти имена меняли. Оголтелый сперва был Алекс «Бешеный», потом стал Алекс «Строгий». Делалось это по принципу «чем страннее, тем лучше». Кто-то брал имена, которые часто мелькали в газетах, на радио. Цой и его друг Макс Пашков считались своими в этой компании. Витька играл несколько раз на бас-гитаре с «АУ». Андрей Тропилло отмечал свое тридцатилетие в ресторане «Трюм», и вот там выступали «АУ», и, кажется, именно там БГ с Цоем и познакомились.
А.Т.: Я им сказал: ребята, вы молодцы, давайте я вам что-нибудь интересное сделаю, гастроли в Москве. Естественно, речь шла о квартирниках - группу никто не знал, и вообще все это было стремно, поскольку тексты были и матерные, и про наркотики, и «жопа-говно» - значительно круче всего того, что я раньше слышал. Квартиры предложил им хорошие, большие, интеллигентские - в основном мастерские художников. Проходили выступления очень живо и живописно, публика присутствовала очень разношерстная. «АУ» оказались настолько шокирующими, что никто даже не протестовал. Было совершенно понятно, что либо вы этому делу отдаетесь целиком и полностью, либо вам нужно оттуда тихо уйти. Какие-то споры, разговоры и критика - все это казалось абсолютно неуместным, настолько Панов убедителен на своих концертах. В полном составе, к примеру, на квартирник приходили «Мухоморы».
А.Б.: Первое впечатление: непонятно, но жутко интересно. Они же в Питере почти не играли, все время ездили в Москву, в какие-то Люберцы, на какие-то дачи, на какие-то квартиры. А в Питере в самом начале дали концерта три. Вскоре «АУ» превратились на долгое время в группу совершенно подпольную, существовавшую только в больном воображении агентов КГБ. Они собирались у Свиньи, бухали, состав менялся еженедельно, и это ни к чему не обязывало. Парни просто существовали как факт, как концепт. Если говорить об «АУ» и о Свинье в частности, то сам он не столько автор, сколько талантливый интерпретатор. Там с авторством песен проблемы большие, и, видимо, уже не разрешимые: что-то писал Свинья, что-то - даже не имеющие отношения к группе люди. Как я недавно узнал, песню «Трехмоторный дельтаплан» сочинил некий Толик Александров. По-моему, он же автор другого бессмертного хита - «Огуречный лосьон».
Олег Коврига: Мама хозяйки студии на квартире в Москве, где мы записывались, говорила дочери: «Музыкантов твоих терпеть не могу! Всех до единого! Единственный нормальный человек - это Свин. Жаль только, что он так сильно пьет». Хорошо, что она не знала, что Андрей чуть было не выкинул в окно четвертого этажа ее любимого кота. То есть Панов в окно его швырнул, но не заметил, что было второе стекло. Оно разбилось, но кот остался цел и невредим. Это был, наверное, самый «свинский» из свинских поступков, которые я наблюдал.
А.Т.: Какие-то слухи ходили о том, что Панов ел собственное говно. Об этом я ничего не знаю. Во время первых гастролей говнопожирательства не было, но х*й Свин из широких штанин доставал и им помахивал.
И.Г.: «Автоматические удовлетворители» - это была первая группа, осознанно играющая панк-рок.
Настоящий человек
А.Б.: Он был безумно интеллигентный человек, настоящий артист. Когда ты с ним беседуешь один на один, это совершенно нормальный парень, никакой ненормативной лексики. Стоит появиться третьему собеседнику, Свин тут же начинает валять ваньку - пошла клоунада. Если вырисовывалась минимальная аудитория, он тут же становился Свиньей. Но общаться с Андреем было всегда приятно - вне зависимости от степени его вменяемости. В нем был какой-то стержень, внутреннее благородство всегда присутствовало.
А.Т.: Панов, как настоящий артист, конечно же, перевоплощался. На сцене он казался более занятным и грациозным, чем в жизни, но в общении вел себя довольно экстремально. У меня самые жесткие воспоминания связаны не с концертами, а с передвижениями по городу, когда я выступал в роли мамы-курицы у толпы панков. Они беспредельничали как могли, всех задирали, в дупель пьяные, а я следил, чтобы никто не отстал и в метро на рельсы не свалился. Вот это было тяжело.
О.К.: Если ты связывался с Пановым, приходилось расхлебывать его приключения, следить, чтобы его не забрали менты, чтобы он не ссал в клумбы и не нажрался до начала концерта. В мае 1997‑го Андрей выступал в «Горбушке» перед Toy Dolls. Я рассчитывал, что концерт станет для «АУ» трамплином. Свинья умудрился так нажраться, что за полчаса до концерта лежал трупом. Его едва подняли на ноги с помощью нашатырного спирта. Естественно, ни о какой энергетике и шоу речь не шла. Я злился ужасно, хотя парень, в общем-то, остался верен себе.
И.Г.: Свин легко на гитаре научился играть и песни первые сочинял влегкую. Он был не злой, никому подлянок не делал, не любил конфликты. И как ни странно, Андрей был домоседом. Почему все время у него собирались? Да потому что домосед.
О.К.: Как-то я ночевал у Свина дома в Ленинграде. Просыпаюсь от того, что кто-то засовывает мне в рот ягоды. Естественно, я сказал ему все, что думаю, но, с другой стороны, вспоминать об этом приятно. Примерно так же ведут себя маленькие дети: «Папа, вставай!» Объяснить, почему нет сил вставать, очень трудно. Андрей иногда называл меня папой.
А.Т.: Свин - единственный реальный русский панк, который жил так, как проповедовал. Весь его лайв-стайл шел не из западных журналов и умозрительных концепций.
О.К.: Свинья никогда не выпендривался и в грудь себя не бил, он прекрасно знал себе цену, и с чувством собственного достоинства у него было все в порядке. Его мама Лия Петровна рассказывала, что в свое время Андрей прошел собеседование, его приняли на работу в театр. Какое-то время Панов проработал, но, получив роль комсомольца, из театра ушел. Пришел домой и говорит: «Знаешь, мам, я так не могу...» Этим он не только крест на карьере актерской поставил, но и источник к существованию обрубил.
А.Т.: Как все настоящие панки, при всем своем хамстве, дебилизме и засранстве Свин оставался обаятельнейшим человеком, настоящим питерским интеллигентом.
О.К.: Если взглянуть на жизнь Панова объективно, может показаться, что она состояла из сплошных обломов. Как автор и как артист Андрей остался совершенно нереализованным. Он мог бы записать еще десять или двадцать альбомов, мог сниматься в кино, мог, в конце концов, играть нормальные концерты с нормальным звуком, которые можно было бы снять на видео. Ничего этого не случилось. Ради всего этого он совершенно не собирался жертвовать своим образом жизни, скоморошеским амплуа. Поэтому-то Лия Петровна так оберегала его. Свинья долго оставался ребенком.
"Rolling Stone", № 50 / август, 2008
