– В своё время я пробовал себя как рок-музыкант, играл на соло-гитаре в одной сельской группе году в 1970-м. Были у меня тогда мозоли по четыре миллиметра, потому что ноготь растёт так, что упирается в гриф. И чтобы как-то более-менее нормально играть, мне нужно было нарастить мозоли – я играл с утра до вечера на гитаре. В те годы я застал первую волну рок-музыки, когда с чёрно-белых фотографий копировали стиль и манеры западных групп. И, как мне кажется, копировали неплохо. Мастерили самодельные гитары, выпиленные из досок. Покупали звукосниматели по 9 рублей, которые тут же прибивали гвоздями к этим гитарам. И вот так я и играл на танцах в деревне. По три электрички приезжали на концерт. Только с годами понимаешь – хотя бы какая-нибудь фотография или запись сохранилась на память. Уже с трудом всё это вспоминаю. Я тогда был соло-гитаристом, вопил что-то в микрофоны, которые прикладывались к магнитофонам и не имели вообще никакого качества, но при этом толпа вся была в восторге. Хотелось бы посмотреть сейчас, как всё это было. Я так понимаю, что не хуже, чем на Западе. Только мы были плохо оснащены, но в этом есть своя прелесть.
В гостях в мастерской у Виктора Тихомирова Виктор Цой. 1985 год
Вообще из-за того, что у нас в те годы был сильный идеологически мощный пресс, все эти моменты выскользнули со страшной силой. В творческом плане всё было, может быть, даже лучше, чем на Западе. Сейчас посмотришь тексты западных групп тех времён (за исключением, наверное, Джимми Хендрикса) и ничего особенного не находишь. А у нас всё было идейное, осмысленное, трудовое, что ли. Однако наша рок-музыка, как и многие современные виды искусства, была лучшей лишь вначале. Как кино испытывало подъём на заре кинематографа, которое по уровню художественности невозможно переплюнуть (а сейчас стало неким массовым развлечением, почти ничего из себя не представляющим как искусство), так и рок-музыка. Спустя годы все эти рок-группы, вырвавшись из-под пресса и сверкнув, с тех пор ничего лучшего не придумали. Коммерция добила всё это дело окончательно.
– Поскольку с концертами в те годы было сложно, очень популярным стал формат так называемых квартирников, то есть импровизированных концертов, в которых могли выступать как один, так и несколько музыкантов перед публикой в 30–50 человек. Я знаю, что многие музыканты не раз выступали и у вас. Не могли бы вы рассказать о подобном событии, возможно, сохранились какие-то записи?
– Естественно, о записях таких мероприятий мало кто задумывался – нужны микрофоны, магнитофоны, которые были в то время дефицитом. Необходимо с кем-то связываться, искать контакты – никто особенно этим не заморачивался. Я прекрасно помню, что устраивал ряд подобных выступлений многим известным музыкантам. Бывало, дам в долг тому же Борьке Гребенщикову, с которым мы и по сей день прекрасно дружим. Время пройдёт большое – год, полтора, а он всё должен 50 рублей, деньги немалые по тем временам. Я ему говорю: «Боря, ну давай просто позову к себе, поиграешь людям, они скинутся по рублю, и отобьём всё». Вот так подчас и получалось. Или другой случай – нет денег, а я то в мастерской у себя, то дома, и нужно как-то быстро их получить на сиюминутные нужды – пару звонков, и все уже в курсе грядущего выступления. У меня немало фотографий сохранилось с таких мероприятий.
– В 1990 году на экраны вышел довольно известный фильм «Город», написанный по вашему сценарию. Изначально на главную роль в нём претендовал Александр Башлачёв, но незадолго перед началом съёмок он погиб. В итоге фильм был снят с Юрием Шевчуком. Не могли бы вы как-то подробнее об этом рассказать?
– Да, тогда мы с Шинкарёвым совместно написали сценарий. Режиссёром был Александр Бурцев, для которого этот фильм стал дипломной работой. Тогда в день съёмок Башлачёв выбросился из окна. У нас пропадал съёмочный день, и мы решили пригласить Витю Цоя для второй версии фильма. Он там отыграл одну песню на плохо отстроенной гитаре. В первой версии фильма был именно Виктор. Потом, уже когда Бурцев защитил красный диплом, ему разрешили доснять до прокатного варианта, а фильм изначально 40-минутный. Во второй раз стали снимать, переснимать. Примерно через год, когда появилась необходимость доделать эту сцену с Цоем, с ним уже начал сотрудничать Юрий Айзеншпис, который упёрся и не захотел отрывать Виктора от гастрольной деятельности. Мы искали замену и нашли её в лице Юры Шевчука. С ним и вышел законченный прокатный вариант.
– А как вы познакомились с Цоем? Какое впечатление он о себе оставил?
– С Виктором Цоем познакомил нас Борис Гребенщиков у себя дома на следующий день после какого-то акустического концерта, на котором мне довелось присутствовать. Витя тогда играл ещё на пару с Алексеем Рыбиным. Цой мне сразу понравился, его песни, тексты. С женой Виктора Марьяной я учился в одной группе живописи. Она там, правда, недолго проучилась.
Потом появились «Митьки», и Цой был причастен к становлению этой группы художников. Однажды в 1985 году в доме учёных НИИ ЭФА прошла наша первая крупная выставка, где на открытии играл «Аквариум», а потом на закрытии «Кино». Впоследствии у нас сложились дружеские отношения – Виктор частенько заходил в гости ко мне в мастерскую, где постоянно был проходной двор – люди приходили и уходили.
– Вы также были знакомы с другой легендой нашей рок-музыки Михаилом Науменко. Каким он вам запомнился?
– С Майком Науменко я был знаком меньше. Он бывал у меня несколько раз. Его ко мне привела одна наша общая знакомая, которой Майк был некоторое время весьма активно увлечён. В определённом смысле на него сильно повлиял Олег Осетинский, который году в 1980-м помогал им с Борей Гребенщиковым обучаться элементам актёрского мастерства, умению держаться на сцене. Майк в этом деле преуспел. Был однажды даже концерт, который режиссировался Осетинским, где в разных отделениях выступили Борис и Майк. Майк в качестве хедлайнера концерт завершил, и после этого их отношения с Борей на какой-то период были подпорчены. Осетинский в большей степени выделил Майка, и жизнь показала, что вот эта его естественность и честность просочилась в народ, и он с годами стал наиболее любим и цитируем среди его коллег по рок-н-ролльному цеху.
– А как вы считаете, почему то самое «рок-н-ролльное братство», сформировавшееся в 1970–80-е годы, со временем разошлось? Кто-то так и остался в нищете, а кто-то ушёл за «длинным рублём», забывая старых товарищей?
– Любое объединение, особенно молодёжное, происходит именно в силу молодёжности, уж извините за тавтологию. Есть некий стадный период, который начинается у подростков лет в двенадцать, когда хочется сбиваться в кучи, в стаи. Этот период наиболее выражен в подростковом возрасте, когда в силу вступает соревновательность, подражательность и внушаемость. На нём держатся очень многие социальные явления. Люди ищут в это время схожесть вкусов, интересов. Так и сошлись будущие звёзды рока. Потом был исторический момент, когда разваливалась общественно-экономическая формация и все подсознательно понимали, что группой людей намного легче пробиться. Присутствовали остатки цензуры и идеологического давления. Власти не так чтобы в тюрьму сажали за твои взгляды, однако чувствовалась некая ограниченность. А сопротивляться вместе можно только сообща, потому что группу трудней в милицию забрать, трудней запретить выставку. И все держались вместе кучками, которые перетекали друг в друга, появлялись новые знакомства, связи.
Что же касается расхождения людей, я бы отметил несколько моментов. Во-первых, по мере взросления стадный инстинкт ослабевал, старые связи стали отходить на второй план. Во-вторых, у каждого появлялись свои возможности и индивидуальные способности, свой путь, если позволите. В момент отсеивания на «своих-чужих» посторонние стали мешать. Важную роль тут играли именно лидерские качества – самых ярких личностей окружение пытается, что называется, «погасить», а им нужно ещё ярче разгораться, и начинаются конфликты, обиды, расхождения, как и в любом человеческом обществе. Лидер понимает прекрасно, что слава принадлежит ему, и тут уже не важно, кто будет рядом. Как и у Борьки Гребенщикова – все составы «Аквариума» постоянно стали меняться. Человеческие особенности характера, которые плохо стыкуются, играют тут едва ли не ключевую роль.
– Вы были прекрасно знакомы со всеми теми, кто потом гремел на всю страну и стал очень популярен в молодёжных кругах. Показателен в этом смысле пример Виктора Цоя, который до сих пор популярен среди молодёжи, людей среднего возраста. Какие именно качества вы могли бы выделить у этих людей, которые позволили им, что ли, добиться этого успеха?
– Виктор Цой был, что называется, единоличным лидером в своём коллективе. Он умнее, талантливее всех соратников по группе. Если кто-то новый появлялся в тусовке, кто был достаточно эрудирован и умён (например, художники Тимур Новиков, Сергей «Африка» Бугаев), то он держался очень корректно и тактично, понимая, что если будет пытаться как-то его подминать под себя, тут же окажется в стороне. Виктор был самым что ни на есть истинным лидером. При этом каждый из членов группы являлся яркой индивидуальностью. Барабанщик Георгий «Густав» Гурьянов стал затем знаменитым художником, очень хорошо продаваемым на Западе. Гитарист Юра Каспарян сейчас играет с Вячеславом Бутусовым, другой легендой нашей рок-музыки. Басист Игорь Тихомиров, человек, обладающий просто великолепным слухом, заведует всеми вопросами, касающимися звука группы «ДДТ». С тех пор как Вити не стало, никто из них не смог чего-то такого насочинять, что все бы знали и в каждом втором дворе пели под гитару. Особенностью его таланта было умение из всего потока информации выделить что-то главное, архетипическое, и поэтому его песни всегда актуальны и популярны. Эта простота в выраженности и истинный лидерский напор во многом и по сей день влияют на умы многих.
Беседу вёл Владимир ДОЛГОВ
Источник
Извиняюсь перед Андреем Точиновым за не публикацию в последнем номере его имени в качестве интервьюера по техническим причинам
