"Караван" №48 28 ноября 2008 г.
Рашид Нугманов живет сейчас во Франции. На родину он приехал на юбилей мамы, успев провести и творческий вечер, посвященный, естественно, “Игле”, в котором приняли участие брат Рашида, оператор и продюсер Мурат Нугманов, соавтор сценария Бахыт Килибаев, друг и учитель режиссера Архимед Искаков, алматинский художник Влад Васильев, создавший первую афишу к фильму.
В интервью нашему изданию Рашид Нугманов рассказал не только о своих впечатлениях от приезда в Алматы, но и о мастер-классах на “Казахфильме” для молодых отечественных кинематографистов и… “ремиксе” “Иглы”!
“Игла”, которую вы не видели!
– Рашид, чем запомнился визит на родину?
– Приятно было пообщаться с друзьями, поговорить об Алма-Ате, о музыке, дружбе, любви, кино. Я очень хотел повидать своих коллег. В последнее время, приезжая, я много времени провожу на “Казахфильме”, потому что там, похоже, начинается что-то интересное.
– Насколько я знаю, вы провели несколько мастер-классов?
– Я рассказывал о принципах конструкции киносценария, как это принято в Голливуде. Думаю, было интересно и познавательно, потому что я эту тему достаточно изучил. А потом говорили с ребятами обо всем – в интерактивном режиме. Начиная от проката и дистрибуции до режиссуры и ее истории.
– Про фильм “Игла” много вопросов было?
– Да. Приятно осознавать, что люди помнят этот фильм и память не увядает. Мы готовим сейчас повторную версию фильма, которую я хочу тоже выпустить в прокат. Это будет “Игла-ремикс” на основе того же оригинального материала. Только мы сделаем перемонтаж, добавятся некоторые эпизоды, полностью перепишем звукоряд. Это будет “Игла”, которую вы не видели и не слышали!
– Что будет в новых сценах?
– Я объясню некоторые вещи, о которых много и часто спрашивали все эти годы люди. С помощью 3D-графики мы сделаем новые сцены с прежними героями. Сделаем очищение изображения, переформатирование в широкоэкранный формат, перезапись звуков в многоканальном режиме. Но речь сохраним оригинальную.
Рок-н-ролл – образ жизни
– В книге “Цой. Черный квадрат” говорится о рассказе, который написал Цой. Вы его читали?
– Да, он сам мне его показывал, еще в кочегарке, когда писал. Он был многосторонний человек. Кстати, и рисовал тоже.
– Кстати, как вы повлияли на карьеру Виктора Цоя, так и он повлиял на вашу – статус “самого рок-н-ролльного режиссера” по-прежнему остается за вами…
– Рок для меня – важная часть жизни. Такая же важная, как кино. Я в юном возрасте погрузился в эти звуки благодаря брату – с 7–8 лет. И с тех пор стал видеть мир через эту призму. Поэтому рок для меня не просто музыка, а целый мир, образ жизни и определенное мировоззрение.
– Вы бы согласились снять современный фильм о рок-тусовке совместно с молодыми режиссерами?
– Только в том случае, если бы увидел что-то, что бы меня зажгло, и что, кроме меня, никто не мог бы сделать. О роке или нет – не главное. Вот вы говорите, “статус рок-н-ролльного режиссера”. Но если посмотреть “Иглу”, это же не рок-фильм, по большому счету. Там играют не музыканты, а определенные драматические персонажи. Но по духу картина, конечно, рок-н-ролльная получилась, это правда. И что бы я ни делал, какой бы фильм ни снимал, даже исторический, он все равно получится рок-н-ролльным.
Не хочу делать фильм-эпитафию
– Вы начинали писать рассказ о своей юности “Король “Брода”, который мечтали экранизировать с Цоем. Не собираетесь дописать?
– Сейчас нет, но когда-нибудь – да. Надо для этого запереться и работать с ручкой. А я пока в постоянном движении.
– С Цоем вас познакомил Константин Кинчев. А с кем-то еще сложились такие же близкие отношения?
– Первым, с кем познакомился в этой тусовке, действительно, был Кинчев. До Цоя я общался также с Гребенщиковым и Майком Науменко. Но самые близкие отношения у нас были именно с Виктором. Так сложилось, очень быстро. Тепло общались с Сашей Башлачевым, он мне даже песню на свадьбу подарил… Ну, не свадьба, конечно, какое-то веселье на даче у нас было. И так случилось, что эта песня стала его последней.
– Вы как-то сказали, что если снимете фильм о Цое, то похороните его для себя…
– Я сказал это в связи с тем, что мне часто предлагали снять документальный фильм о нем. Но если делать фильм о его жизни, то обязательно надо будет сказать и о смерти. Я должен был бы признать и согласиться, что он умер. А я все эти годы считаю для себя, что он уехал. Для меня он – живой человек. И делать такой фильм-эпитафию – значит похоронить его для себя.
Любовь по-французски
– Почему после “Дикого Востока” вы перестали снимать? Повлиял провал фильма в прокате?
– Сказалось несколько факторов. Это был 1993 год, потому судьба картины и закончилась провалом в прокате. Закрывались кинотеатры, на их месте делали склады и клубы. Говорить о серьезном прокате не представлялось возможным. А я не делаю фильмов “на полку” или для фестивалей – мне это неинтересно. Ну а главным стал тот факт, что я влюбился в свою будущую супругу и уехал за ней во Францию. Сейчас наш дом там. Там живут мои дети.
А фильм “Дикий Восток”, кстати, хорошо прошел по фестивалям, взял какие-то призы. Но это было не важно для меня. Потому что кино должно быть рассчитано на зрителя. Вот сейчас, после реставрации “Иглы”, я займусь ее прокатом. Просто, что бы я ни делал, я отношусь к этому серьезно. При этом ничто не является для меня работой или профессией – это становится частью жизни. Если бы я к кино относился как к профессии, остался бы в нем, шел вверх по административной лестнице. Но если кино вновь станет частью моей жизни, я в него вернусь. Сейчас я основал компанию в Москве специально для пересъемок “Иглы”. Все эти годы я хотел увидеть ее в нормальном качестве на DVD. Думаю: “Ну, елки-палки, фильму уже двадцать лет, а записи его никакие!”. Бахыт Килибаев тоже взялся за доведение сценария до ума. И я над этим думаю.
источник: Caravan
