На главную!
Если бы в России все были честные, кристальные и замечательные, и только в правительстве все воры и преступники, но такого быть не может.
ГАЛЕРЕЯ   СТУДИЯ   ФОРУМЫ   ЧАВО   ЛЕТОПИСЬ   ПОИСК

Сергей Жариков «После 1991 года все вдруг стало «русским»!»


zangezi, 26.09.2008
АПН

От редакции. «Классический» русский рок доперестроечного времени не пережил крушения империи. К моменту окончательного «торжества демократии» тем людям, которые искали политической и культурной альтернативы сменившему свои знамена, но сохранившему свои позиции истеблишменту, нужно было находить новый язык протеста и новый стиль самовыражения.

И этот язык был вскоре найден.

На идеях национального возрождения (в особенности в резкой, боевой форме европейской «новой правой») казалось, всегда будет покоиться печать отверженности. И ни у кого в начале 1990-х не вызывало ни малейшего сомнения, что сторонники этих идей, публично высказывающие им поддержку, в «приличном обществе» никогда не получат признания. По этой причине те, кто стал воссоздавать контркультуру после краха империи, могли без опасений обращаться к мифам, фигурам и концептам европейского национал-радикализма в самых разных его разновидностях и вариациях — ибо от спокойного и конформного существования в кругу «довольных и сытых» они навсегда были защищены стеной неизменно либерального общественного мнения...

О том парадоксальном повороте — от жажды демократических «перемен» к требованию «национального реванша», — который пережила русская контркультура в начале 1990-х, мы решили поговорить с одним из ее творцов, музыкантом группы «ДК», редактором журналов «Русский рок» и «АТАКА» Сергеем Жариковым.

***

— В адрес участников русского рока начала 1980-х часто звучат упреки в участии в государственной катастрофе 1980-90-х. Как Вы считаете, справедливы ли эти обвинения?

— Здесь надо сразу же разобраться с терминами и избегать стереотипов. «Свой рок» в СССР сформировался к середине 1960-х в виде массового «бит-движения». Это официальное название. Эту приставку — «бит» — новому поколению музыкантов дали «старшие», игравшие джаз, «лабухи-дудари», с намеком, конечно же, на фразу журналиста Херба Кейна из San Francisco Chronicle, которую он произнес и опубликовал в 1958 году: «Битники находятся за пределами этого мира, как спутник (sputnik)». А потом появились Керуак и Гинсберг с крылатой фразой первого — «This is a beat generation». То есть, название на грани приличия и — может, поэтому, а может, по каким другим причинам, сама молодежь свою субкультуру называла по-другому — «роком». От себя могу добавить, что обожавшие джаз «стиляги» (твистуны-сёрфисты) тоже считались «битниками», а это, для правоверных «битломанов», извините, совсем другой компот, и отмежевание было просто необходимо. Короче, в начале 1960-х и СССР появилась своя, «советская» рок-музыка, а в Москве, в 1967 году уже был открыт первый официальный рок-клуб «КМ». Апофеозом советского рока стал легендарный Ереванский рок-фестиваль, который проводился ежегодно в Ереванском дворце спорта (!) с 1968 по 1972 годы.

Хочу подчеркнуть, что наша молодежь никого «не догоняла», и все у нас появлялось примерно в одно и то же время с Западом. И это естественно: русская культура — культура европейская.

Уже в начале 1970-х стало заметно, как рок-культура (как мажоритарная, массовая субкультура) начала сдавать свои позиции. Распад «Битлз» продемонстрировал ограниченность внутреннего ресурса рока, и туда хлынули так называемые «профессионалы», то есть буквально: «говорящие на языке большой культуры». А субкультура, по определению, не может говорить на «общекультурном» языке! Таким образом, до распада СССР оставалось аж целых 20 лет! Целое поколение, получается. Так что, обвинение «в соучастии в преступлении» явно не по адресу…

Что же было дальше? А дальше — очередная контркультурная реакция уже нового поколения молодежи на этот «профессиональный» и, как им казалось, фальшивый пафос. Ко второй половине 1970-х появились панки и сформировалась так называемая «Новая Волна» актуальной молодежной музыки, которая с классическим роком, конечно же, мало имела общего. Это надо понять раз и навсегда: по отношению к «New Wave» слово «рок» можно использовать лишь как псевдоним. Но в СССР и эта субкультура сформировалась в резонансе со всем миром. И здесь русские никого не «догоняли»! А в некоторых стилевых сегментах «новой музыки» русские даже опередили т.н. Запад! Об этом много писали, повторяться не буду. Если сравнить Кафку с появившимся гораздо раньше Леонидом Андреевым, я думаю, будет понятно, о чем идет речь.

Но и эта диковинная «волна» растеряла весь свой драйв уже к концу 1980-х… «New Wave» по отношению к року — это то же самое, что романы Сорокина по отношению к Советскому Производственному роману. В 80-е весь гуманизм и пацифизм рока был доведен «ньювейверами» до конца: носителями «новой волны», в основном, были оставшиеся, не охваченные цивилизацией маргиналы — секс-меньшинства, психопаты и перверты различных мастей, требующие институциализации своих «слабостей». Чего они, собственно, к концу 1980-х и добились. И драйв иссяк…

Вот тут-то и возникает интересный момент! Если внимательно проанализировать, например, окружение Ельцина на предмет перверсии, то результаты могут шокировать даже вполне спокойного человека! «Реформаторское» движение в стране было очень разнообразно и многолико, и стране, конечно же, как воздух нужна была тотальная модернизация Системы. Но… оказалось, что самой сплоченной и организованной была т.н. «голубая партия». Очень хороший образ привел в одной из своих статей покойный Иван Соколовский. «Обратите, внимание, — написал он, — как сценический имидж, если не сказать «художническое кредо», Бориса Моисеева схож с образами героев так называемого «русского рока» 80-х!».

Конечно же, СССР развалился по другим причинам. Классический системный кризис, обострившийся из-за катастрофического падения мировых цен на нефть. Но самой главной причиной краха, на мой взгляд, стала неспособность системы к самоорганизации, к самовосполнению, к самообновлению системных элементов. Глупо уповать на номенклатурную «вертикаль», когда мир строит сети…

Поэтому, на все претензии к русским музыкантам 80-х можно ответить так: они действовали по принципу «Падающего — подтолкни». Озвучивали, но не создавали (!) очевидное. И, тем не менее, строго говоря, к року непосредственно, опять же, это не имеет никакого отношения. Рок был глубоко закопан панком за 15 лет «до революции». В целом же, «New Wave» стала сердцем т.н. «попсы».

— В какой мере эстетические расхождения, скажем, московской и питерской школ «русского рока» отражали идейные противоречия участников рок-движения?

— Все конфликты «отцов и детей» построены на умении последних выстроить и достаточно ясно сформулировать собственный контркультурный дискурс. То есть, по сути, каждое поколение молодежи вытаскивает и держит над головами свою собственную контркультурную хоругвь, общий мессидж, который всегда один и тот же: «Мы — другие». В качестве материала хоругви может использоваться что угодно, — и музыка, ведь, тоже, не всегда актуализировалась… (Надо еще слух, ха-ха, иметь). Фундаментом той или иной контркультуры, могли быть — как поэзия, так и кино, так и умение быть демонстративно респектабельным, каким, например, обладали американские плейбои конца 1940-х. Особенностью же отечественных субкультур (в частности, молодежной контркультуры) является их трэшевый характер. Это — отдельная большая тема, мы ее опустим.

Как «питерский рок», так и «московский рок» 80-х, как я уже говорил, роком называть нельзя. Питерская молодежная контркультура 80-х была однозначно трэшевая и представляла собой секонд хенд шестидесятников. Любопытно, что ленинградцы, за редкими исключениями, стеснялись трэша. Когда ленинградцы анализируют «рок», они говорят только о текстах, музыки для них, как будто, не существует вообще. Их артефакты вполне вписывались в общие стилевые рамки мировой «волны» 1980-х, и это, действительно, было современно и актуально, но… в режиме, так сказать, «видео», который функционировал благодаря таким замечательным ленинградским художникам, как Котельников, Миллер, Новиков, Африка и т.д. Ленинградцы — это экстраверты чистой воды, апеллирующие к самой широкой публике. Хорошей иллюстрацией в этому будет взаимный и от того не менее красноречивый интерес друг к другу Б.Гребенщикова и чисто конкретно «попсового» Д.Боуи, например. Не случайна и другая история — про то, как москвич Кинчев поднял на уши весь Ленинград, тогда как в Москве он собирал — до прихода в «Алису» — несколько десятков человек… Кредо Ленинградцев — даёшь современный модный попс!

В Москве же процветал концептуализм, и столичный снобизм не мог переварить, например, цоевские перлы про «наши сердца, которые ждут перемен» в качестве серьёзной духовной пищи. Для москвича Кремль — это очень близко, слова «ложь» и «власть» были синонимами, поэтому москвичей можно, иронически конечно, назвать людьми «с подмоченной вербальностью». Москвичей больше интересовали звук, новые музыкальные идеи. Музыка московских групп более интровертивна, хотя московская контркультура 80-х была такой же трэшевой, как и Питере, с той лишь разницей, что она была не просто трэшевой, а трэшевой принципиально! Это была особая эстетика «отказа», ухода во внутреннюю эмиграцию, — недаром одна из московских групп так и называлась «Вежливый отказ». В Москве никто не верил ни в какие «перемены», никто не апеллировал к власти, все были заняты собой и устройством своего «звукового мира»: все, что было связано с Властью и Кремлем, казалось просто комичным… А кто считался серьезным? — это те, кто не мог попасть под подозрение в некомпетентности: Брайан Ино (с ним работали «Звуки Му»), Роберт Фрипп (Сучилин), Питер Гэбриэл (Инна Желанная), Пьер Булёз (Орлов, Трефан)… Великие герои, уже ушедшие, кстати, из классического рока, и вряд ли ассоциировавшиеся с «новой волной». И любили москвичи в Питере только «родное» — Курехина, «Джунгли», «Сезон дождей»… Кредо Москвичей — даёшь настоящую альтернативу!

Это, немного искусственное, противостояние двух городов было очень полезным для обеих сторон. Но именно «питерская школа» отформатировала попсу 1990-х, подтвердив старый тезис о том, что историю делают поэты, а не музыканты. Но именно московская школа выдала такое количество ценных артефактов, которые надолго переживут все эти вчерашние и сегодняшние наивные, но горячие дискуссии…

— Чем «русские хиппи» и «русские панки» отличались от своих западно-европейских и американских собратьев?

— По началу, в главном, ничем они, конечно, не отличались, да и появились они везде в одно и то же время. Но! Их трансформация очень любопытна. Хиппи пустили здесь очень глубокие корни, их философия нашла себе опору в лице позднего Толстого. Более того, идеи «русского национального возрождения» стали прорастать именно в этой среде. Не надо забывать, что классический рок — это именно их музыка! Тем не менее, «хиппизм» сегодня явно пошел на убыль. Это драйв «Аквариума».

С панком, дело обстоит, как раз наоборот. В конце 70-х — начале 80-х панком увлекались единицы. Но на сегодняшний день панк превратился в самое мощное контркультурное движение! Идеологически панки крайне беспомощны, весь их «экстремизм» замешан на паре «трах-бухло» или еще более глупой паре «фашизм-антифашизм», но их драйв может реально «цеплять». А это сегодня — настоящая редкость.

Тем не менее, — и панк, и хиппи, — это, на сегодняшний день, миноритарные, «клубные» субкультуры, хотя имеющие, — как впрочем, и все субкультуры, — сетевую структуру, а потому выживающие несмотря ни на что.

— Когда, по Вашему мнению, начала проявляться национально-консервативная волна в рок-движении? Сохраняется ли она до сих пор и кто является в настоящее время ее выразителем?

— Во второй половине 1980-х мне собственно и пришла в голову идея именно русского рока. Восьмидесятники все чаще стали копировать сами себя, все стало уже ясно, и для нового контркультурного дискурса необходимо было нащупать более свежую «область стрёма». Тогда, кстати, никто не говорил «русский рок», это не приветствовалось. Говорили именно «Советский Рок», который, на самом деле, уже к 1986–87 гг. растерял весь свой былой драйв. Плюс существовали эти, если кто помнит, забавные филармонические клоуны — «Динамики», «Карнавалы» и пр.

Я опубликовал в «Сдвиге» статью «Рок-н-ролл на Руси», а потом еще пару на ту же тему в «Молодой гвардии», одна из которых называлась «Обретение Имени», где я играл со словом «рок», типа «судьба» и т.д. Все это было немного наивно, согласен, но драйв в этих статьях, по-моему, все-таки, был. Интересно, что и тогда Главлит не пропустил этот номер «Сдвига», в достаточно жесткой форме потребовав уничтожения тиража! Это был просто класс! Но в московской рок-лаборатории сидели тогда не очень далекие, тёмные люди, и они реально «испужались», вместо того, чтобы пиариться до победного конца. Еще раз хочу повторить тем, кто забыл: это мы сейчас спокойно говорим везде «русский», а тогда это воспрещалось на полном серьезе. Валера Ярушин из «Ариэля» в своей книге цитирует даже какое-то постановление Черненко от 1984 года, требующее ограничения спользования в прессе слова «русский». А знаете, что напрягло Главлит? Фраза — «В г. Сергиев Посад (бывш. Загорск)»!!! Специально заказали тогда в типографии вкладыш, где было написано: «Замеченная опечатка. Вместо «В г. Сергиев Посад (бывш. Загорск)» читать: «В г. Загорск (бывш. Сергиев Посад)». Ну не прикол?!

Я был просто одержим идеей Русского рока, который противопоставлял всей этой педерастической советской «новой волне». Много общался с разными музыкантами, но больше всего с Димой Ревякиным, Иваном Соколовским, Сергеем Курехиным, Костей Кинчевым, Лешей Вишней, чуть позже — с Ромой Неумоевым и Игорем Летовым, старший брат которого, Сергей был в составе ДК. А с Башлачевым я встречался регулярно, он каждый раз привозил на показ свои новые песни. Да, это я его грузил «Россией» и придумал для него «Третью столицу». А потом кто-то из моих доброжелателей подкинул альбом ДК «Пожар в Мавзолее» Игорю Талькову, работавшему тогда у Тухманова. (У Тухманова мы постоянно брали его знаменитый четырехдорожечный Sony, на который и был записан, говорят, супербестселлер «По волнам моей памяти», а также добрая половина подпольного московского рока! Перед отъездом Тухманова в Германию мы этот маг выкупили.)

После 1991 года дышать стало намного легче. Все стало вдруг «русским». После 1991 года вещи можно было называть своими именами. Разрешили. С Володей Марочкиным при поддержке «Ночных Волков» мы стали издавать журнал «Русский Рок». Но вот, что хочу сказать: я бы не назвал этот проект «национально-консервативным», скорее он был «национал-радикальным». И чем больше разрабатывалась «концепция», тем дальше становилось ясно: в рамках старого дискурса находиться больше невозможно. Среди музыкантов, за редкими исключениями, проект не резонировал, увы, в 1990-е все хотели просто «попсовать» — ведь разрешили все «слабости», и можно было срубить бабла на былой славе — что в этом плохого? Но для себя я уже четко понял: пора выходить как за рамки «рока» (как его ни понимай), так и за рамки музыки вообще! «Область стрёма» нуждалась в еще более ясном дискурсе, и «русский рок» потребовал срочного «апгрейда»! И я стал издавать журнал «АТАКА», на базе которого я пытался выступить с национальным, доселе невиданным, контркультурным Текстом. Напомню, что московские мозги не оппонируют, они строят Альтернативу: журнал «АТАКА» издавался как приложение к журналу «Русский Рок». Музыканты любили и уважали этот журнал, но… считали его продолжением проекта ДК. Потом журнал АТАКА вошел в обойму «Европейской Синергии», пользовался большим успехом у спецслужб (не только российских!) и существовал, в основном, за счет подписчиков, а ими были, помимо «узлов» Синергетической Сети, университеты в США, Израиле, штаб-квартира НАТО, редакции журналов подобной направленности (коллеги, так сказать) и т.д. Потом здесь против меня запустили интригу, оказалось, что чиновников напрягал именно контркультурный (что вполне естественно!) вектор издания, ну и т.д. То есть все как обычно. Дураков в стране всегда хватало.

Что в результате? НИЧЕГО! Люди, которые подсоединились к узлу с меткой «атака», от музыки оказались очень и очень далекими… А новое поколение, в 1990-х поднимало уже свою «электронную» хоругвь, и все наши песнюшки назвала «говнороком». Им, наверное, виднее… Действительно, 1990-е, в первую очередь, — техно и, в различных вариантах, «техно и кислотные», музон для тела. Да, наверное, в «нашей» музыке — для поколения 1990-х — было слишком мало синусоид… В формате мр3 ничего уже не стало слышно.

— Оказало ли участие в русском рок-движении 1970-80-ых годов влияние на Вашу политическую активность 1990-х?

— Не было никакой активности. Гебисты мне предложили сделку, на которую я согласился просто за отсутствием выбора: они отчитываются перед Партией, что профилактическая работа проведена, и «антисоветской группы ДК» больше не существует (у меня появились сплошь и рядом какие-то новые друзья, и я как-то вдруг оказался в этой тусовке вокруг тогдашнего Верховного Совета) и статью 190-1, которую их заставили на меня завести, они закрывают «за отсутствием события». В общем, что-что, а проводить «активные мероприятия» они умеют. В общем, «группы ДК быть не должно?» — Ну и не надо! Назовем ее как-нибудь по-другому…

У Жириновского мне и пригодился опыт «рок-музыканта». Я был его имиджмейкером. В одном из номеров тогдашнего журнала «Коммерсант-власть» я подробно описывал наши методы. Статья называлась «С интеллигенцией мы никогда не считались». Наверное, впервые в истории страны мы раскручивали политика методами «шоу-бизнеса». Да, эта «ночь длинных ножей для демократов» в декабре 1993-го — на моей совести. Жириновский получил тогда столько депутатских мест, что у него не было такого количества партийцев, чтобы заполнить их! Депутатские мандаты тогда получили уборщицы, шоферы и все родственники вождя…

Помню, спецура меня тогда отловила и поставила ультиматум: «Ты чего охренел? Жириновский ведь президентом может стать! Ты о стране подумал?! Ты чё обалдел, он же ненормальный! Сам его раскрутил — сам его и обратно теперь закручивай!». Я им в ответ: «Я вам какие-то обязательства давал? Я деньги у вас брал? Нет? До свидания». В общем, все по-понятиям, убивать они меня не стали… Но я все, конечно, понял и не долго думая, свалил оттуда, где более или менее приличными людьми были несколько «яблочников» и несколько «капеерефовцев». Когда эти депутататы принимают какие-то «законы», всегда хочется сказать: «Врачу — излечись сам». Самые грязные и отпетые панки — святые по сравнению с обитателями этой помойной Думы…

— Существует мнение, что рок как протестное политическое движение возродится лишь в случае возвращения тоталитаризма. Согласны ли Вы с этим утверждением?

— Рок никогда не возродится. Рок умер безвозвратно. То, что сейчас существует под данным псевдонимом, это обыкновенная ностальгия клубного масштаба. Или маркетинговый ход современного шоу-бизнеса. Субкультуры, как правило, не возрождаются. Еще, очень важное замечание: рок, причем что его вторая панк-волна, что клубный «нео-рок» более позднего времени — это все субкультуры не очень, мягко говоря, свободных людей. Условно говоря, «взрослые» манифестируют конвенциональную культуру. Их дети конструируют свой контркультурный дискурс, чтобы показать «взрослым», что они — «другие». Это закон «отцов и детей».

Однако нельзя не заметить, что новые поколения обладают большей свободой, чем предыдущие, а потому язык их мессиджа должен быть более ясным и более простым, это очевидно. Язык «старых» субкультур становится слишком сложен и слишком невнятен для них. Грубо говоря, свободному человеку не нужны — ни рок, ни панк, ни новая-новая и еще раз новая волна. От субкультур остаются лишь артефакты, которые мы как раз и называем — «наследием», «классикой», «нашим все» и т.п. «Тоталитаризм» обладает очень жестким языком, его культура псевдоконвенциональна. А это значит, что любая контркультура по отношению к тоталитарной будет необыкновенно мощной по драйву. А что может быть мощным по драйву и простейшим по языку? — Прямое действие.

Те, кто мечтает до предела зажать гайки и думает, что их оппонентами будут закомплексованные «русские рокеры» старого разлива, глубоко и опасно заблуждаются. Увы, никакого рока больше не будет. Мир все больше обретает сетевую структуру и, выражаясь фигурально, перенапряжение сети в одном локальном месте чревато обыкновенным разрывом, и тогда нашим тотализаторам с «узловыми амбициями» придется уже расстаться навсегда…

Опубликовано на сайте Йя-Хха 2008-09-26 15:38:53 (zangezi)

Версия для печати  Послать статью почтой
Читателей: 3838
Комментариев: 1
Версия для печати | Форумная версия

Lena
6 Oct 2008, 16:00

Прочитала только последнее про "возрождение рока" - грустно.
Но взамен рока что-то другое всё равно когда-то появится. И будет это "нечто" на таком же уровне, на котором был рок в "то" время.



Мой комментарий

Ник
  
Пароль


    Самые читаемые статьи в рубрике "Интервью":

  • Вопросы Владу Шебашову
  • In the Eye of the Storm
  • «У меня было какое-то предчувствие»
  • Книга интервью Виктора Цоя
  • Георгий Гурьянов о себе, Тимуре Новикове, Цое
  • Он был и, наверное, остался для меня скорее как художник
  • Как делали "Иглу"
  • Интервью Д.Гордону в Киеве 1990г
  • Православный рок в исполнении иеромонаха
  • Георгий Каспарян О Викторе Цое



  • Ники   Опросы   Рубрики   Цитаты   Архив   Правила   Контакт

    Copyright © 2006-2020 Рашид Нугманов
    Использование материалов
    без разрешения авторов запрещено

    Яндекс.Метрика

    Загрузка страницы 0.01993 сек.