За отсутствием в Питере самого «начальника Камчатки» я совершил краткую экскурсию по «цоевским местам», побывал в обклеенной экстравагантными лозунгами и плакатами котельной по месту работы, так сказать.
Выяснив по телефону у решительной супруги Виктора, что без интервью с Цоем никакого материала о «Кино» давать нельзя, я набрался наглости и позвонил в Алма-Ату.
– А может, давайте завтра? – флегматично предложил Виктор в первый вечер, – я устал, у нас ночь.
На следующий вечер мы все-таки коротко поговорили.
– Я не могу судить о том, что изменилось. Со стороны виднее, – ушел Цой от ответа на вопрос о динамике стиля. – Вообще меня не интересует, нравятся песни или нет. Мы делаем что хотим. Иначе вообще ничего не получится. Конечно, тем, кто постарше, не будет интересна «Восьмиклассница».
– Как собирался состав?
– Я собирал не музыкантов. Прежде всего – друзей. А как же иначе? Научиться-то играть можно.
(По-моему, такой способ организации группы всерьез возможен только в Советском Союзе. В Ленинграде.)
– Что вы делаете в кино?
– Мне нравится сниматься. Конечно, в фильме будут песни. Но я стараюсь не привносить в кино ничего из того, что делаю в «Кино». Это разные вещи.
– Совпадают ли «я» в ваших песнях с вашим собственным «я»?
– Иногда полностью, иногда частично, иногда не совпадают совсем. Каждый раз по-своему.
Мы попрощались. Цой передал привет редактору «Рокси» Старцеву, с квартиры которого я тогда звонил, и далекая Алма-Ата исчезла в ленинградской ночи.
