Для многих Виктор Цой, трагически погибший два года назад, в августе 90-го, олицетворяет философию нынешнего молодого поколения, мысли и чаяния которого он так удачно воплощал в своей музыке и песнях. При жизни Виктор не любил давать интервью, был и остался человеком-загадкой. Наверное, поэтому до сих пор публикации о нем встречаются читателями с интересом.
Сегодня мы предлагаем вашему вниманию последнее интервью Виктора Цоя украинскому радио (май 1990 года), которое нам любезно предоставили наши коллеги из Киева.
– Виктор, твоя последняя работа называется «Звезда по имени Солнце». Зная, что ты очень много, в отличие от «попсовых» групп, вкладываешь в названия, тексты песен, хочу спросить: название альбома – намек на себя или на что-то неопределенное?
– Скорее на неопределенное, чем на себя. Хотя... Не знаю.
– А сам лично можешь назвать себя «звездой», все-таки ты собираешь стадионы, и я бы не сказал, что Виктор Цой не популярен. Твой прогноз: сколько просияешь на эстрадном небосклоне?
– Не знаю, не думал над этим. Я не считаю, что это главное – всеобщая популярность. Я, конечно, очень рад, что сейчас КИНО собирает такие залы, но, в принципе, все это не было самоцелью. Для нас важно было играть ту музыку, которая нам нравится, и мы будем ее играть, даже если она будет нравиться меньшему количеству людей. Я не прогнозирую успех. Меня это не интересует. Меня интересуют песни.
– Такой вопрос: тот образ, который ты создал на экране (фильм «Асса», «Игла»), как соотносится с реальным Виктором Цоем?
– Я ничего особенного не создавал, не пытался залезть в чужую шкуру. Вел себя так, как хотел и как вел бы себя в таких обстоятельствах. И занялся этим, потому что мне было интересно. А когда совершенно недавно предлагали сниматься в роли Маугли в каком-то мюзикле – знаешь, может, это и остроумно, но идея этого мюзикла была совершенно, мягко скажем, не та, что хотелось бы...
– В таком случае, какой образ в кино тебе близок, кого хочешь сыграть?
– Нет, в том-то и дело, что я ничего не хотел сыграть. Я хочу быть самим собой везде – и на киноэкране, и на концерте, понимаете? Для меня важнее всего сохранить самоуважение и свободу, которая у меня есть сейчас. Но сохранить очень трудно. Нужно все время бороться. И, если вопрос станет так, что я вынужден буду играть музыку, которую не хочу играть, но которая будет нравиться людям, было бы нечестным ее играть, правда?
– Сейчас утверждают, что советская рок-музыка переживает кризис. Не боишься, что в скором времени ты, Виктор Цой, окажешься не у дел?
– У нас слишком долго рок-музыка была под запретом, и когда стало возможным ходить на рок-концерт, любая рок-команда собирала зал. А когда появился выбор, то люди, естественно, пошли на другое. Это совершенно нормально. А относительно «не у дел» - думаю, нам это не грозит. Даже если буду в тюрьме и у меня будет шестиструнная гитара, я уже не окажусь не у дел – ведь я буду продолжать заниматься своим делом. Мне все равно, где играть...
– Очень долгое время ты был как бы вне нашей системы. А теперь потихонечку вверчиваешься, что ли. Какие «плюсы» и «минусы» во всем этом есть?
– Совершенно не вписываюсь... Что касается музыкальной системы, то мы все равно стоим особняком, хотя, если раньше мы были подпольной группой, то сейчас нас так уже назвать нельзя. Я никогда не считал популярность самоцелью, с одной стороны, а с другой – никогда не считал, что нужно искусственно создавать какие-то препятствия между собой и публикой. Поэтому очень хорошо, что мы играем концерты, на которые может прийти любой человек.
– Если бы тебе была предоставлена возможность в самые тягостные дни в настоящем перенестись в прошлое – куда бы ты предпочел попасть и почему?
– Не знаю, как-то не думал на эту тему. И потом я очень философски отношусь к неприятностям и считаю, что их просто надо переждать – и все образуется.
– У меня создалось такое впечатление, что ты по натуре фаталист?
– Может быть, я не занимаюсь самоанализом. Я такой, как есть – и все.
– Твой самый большой враг из людей, из человеческих пороков, в самом тебе?
– Вот уж не знаю... Не возьмусь судить, что является для человека пороком, что недостатком, а что достоинством. В конце концов, единого мнения на этот счет не бывает. Поэтому, я считаю, что человек таков, каков он есть. Хорош он или плох – а судьи кто?
– Допустим, лет через «надцать» ажиотаж вокруг группы КИНО спадет, а тебе придется зарабатывать деньги, чтобы кормить семью... Ты уверен, что сможешь решить эту проблему?
– Я не думаю о будущем. Я просто знаю, когда вопрос такой встанет, как-нибудь его решу. А пока не стоит, что о нем думать?
– Несколько блиц-вопросов в стиле журнала «Браво»: любимый цвет, наверное, черный, да?
– Конечно.
– Любимое блюдо?
– Не знаю...
– Любимые цветы?
– Розы.
– Любимая футбольная команда?
– Нет такой.
– Любимый вид спорта?
– Ну, довольно много видов спорта, связанных с восточными единоборствами.
– Любимое время года?
– Лето...
– Любимая западная группа?
– Не знаю, нет такой, вот чтобы прямо любимая. А остальные все – нелюбимые.
– Виктор, и последний вопрос... Заветная мечта группы ПИНК ФЛОЙД – полететь в космос. Какая заветная мечта группы КИНО?
– (Надолго задумавшись, словно что-то предчувствуя):
– Не знаю, наверное, тоже в космос...
Интервью взял Александр ЯГОЛЬНИК
Rock Fuzz, № 7/1992 г.
