"Сними кеды"-прозвучал суровый голос тренера.
Ни звука в ответ. Снял, аккуратно положил в сторону, вернулся в строй.
Он стоял в самом конце линейки и угрюмо смотрел на носки своих кед.
"Сними кеды"-прозвучал суровый голос тренера.
Ни звука в ответ. Снял, аккуратно положил в сторону, вернулся в строй.
Пацан не умел ничего. Мы все не умели, но он не умел как-то больше. Я с ним не спарринговал. Мне повезло. Ничего не умея, этот мальчик был совершенно одержим. Он казался не чувствителен к боли и каждый раз, падая на мат, он вскакивал как Антей, набравшись новых сил, и бросался в бой ещё до команды тренера.
Я видел мальчишку ещё 3 раза. Никаких воспоминаний у меня о нём не осталось, да и эти разрозненние эпизоды скорее всего канули бы в никуда, если бы не ....
Много лет спустя, далёкой весной 1980 я был по уши занят подготовкой к свадьбе. Собственно говоря, я был занят институтом, футболом и пьянством, подготовкой занимались мои и её родители, но будучи Дедом, пусть даже на ранней стадии его развития, я не мог не вставить свой нос во всё, что можно и нельзя. И вот дело дошло до списков гостей. Первый шок наступил тогда, когда я узнал что на свадьбе будет петь ни кто инной как ....Миша Боярский. Хм, не будучи фанатиком начинающего певца, я, тем ни менее, был весьма польщён, и ещё более удивлён. Откуда? Как выяснилось, тот худой мужик, которого я постоянно видел с гитарой на многих "семейных" тусовках, дядя моей будущей супруги, был когда-то руководителем одной из первых рок групп Питера, и лет 7 до этого Боярский был одним из его учеников. Я никогда не слышал ни музыки ни названия дядинож команды, но ....В списках гостей Боярский был, и не только он. Там были и Розенбаум и Цой. Я долго думал что это была шутка, я сомневался до конца (Дед я или нет), и мои сомнения прошли только тогда, когда я зашел в зал гостиницы "Карелия" и ....Да черт с ним, с Боярским, но ко мне подошел угрюмый пацан и сказал "Здравствуйте, Саша. Я Вас поздравляю. Вы меня не помните?".
Очень бы хотелось встать в гордую позу и сказать что вот такой я обалденный пацан и вот такое я оставляю на всех впечатление, что спустя 7-8 лет, люди меня помнят. (будуче дедом, как вы сами понимаете, я убеждён, что так оно и есть ), но на самом деле просто у пацана наверное была хорошая память.
Постоянно зависая в различных Питерских рок-тусовках (светлая память моему дяде), крутясь и в Сайгоне, и "у трубы", я много раз сталкивался с именем Цоя. Молодой пацан, сколько ему было тогда - 16-17 лет, был известен своим подходом к музыке. Он любил Дип Пёрпл, что для меня было и остаётся показателем вкуса для истинного рокера, и он совершенно не пытался им подражать. Я никогда не любил музыку Цоя. Мне была чужда монотонная и, как мне казалось, весьма депрессивная комбинация гитары, слов и голоса Виктора. Я не могу сказать, что я был очень сильно польщен фактом личного знакомства с ним. Но я знал многих коллег по рок=хобби, которые постоянно говорили одно и то же - если на тусовке появлялся Цой, то он практически ничего не говорил, просто молча сидел в углу и слушал. И никогда не уходил, не исполнив хотя бы одной песни. И всегда это была новая, никому не известная песня.
В последующие годы я не встречался с Виктором. Наши пути пересеклись вновь весьма неожиданно, на Дворцовой Площади в ожидании не состоявшегося рок-фестиваля. Весь Питер собрался в центре города, никто толком не знал, когда всё начнётся, люди приходили и уходили. Небольшая, в несколько сот человек, группа истинных фанатов стояла обособленно с 8 утра и до 6 вечера. В этой группе был я. В этой группе был Цой. Мы перекинулись парой слов и разошлись. Площадь была полна народу и мы столкнулись через пару часов опять.
К 5 вечера на площадь вошла милиция и поливальные машины. Начались угрозы. Народ волновался, кричал, возражал. Вся площадь была готова взорваться. Мы с Виктором стояли практически рядом. Ударили брандспойты. Люди колыхнулись и побежали. Я не верил своим глазам, такого не бывало в Питере наверное с времён Октяборьской революции - по людям били водой из брансдспойтов!
Поливальные машины шли по кругу и площадь быстро пустела. Милиция двинулась вперёд. Наша группа стала беспокойно шевелиться, народ потянулся к Арке Генерального Штаба. Я повернулся и в весьма печальном настроении пошел вон с любимого питерского места.
Никогда не забуду слов, которые услышал уже практически на бегу. В ответ на грубый и угрожающий жест милиционера, спокойный голос произнёс "Моя вина в том, что я очень люблю музыку?".
Я больше никогда не видел Виктора.
