Часть 2: «Группа Крови»
SPECIAL RADIO
24 December 2007
Долгое время я Витю не видел – он немного злился, что запись, недоделанной, ушла в народ. Но в чем-то она принесла пользу. Приехал Борис, послушал, как получилось, тоже снял себе копию. Впоследствии они всё переделали иначе.
На «Начальнике Камчатки» запись у Тропилло получилась несколько глуховатой: сказывалась изношенность старых магнитофонов «Тембр», принадлежавших Дому Юного Техника еще с незапамятных времён.
Я их увидел впервые еще в семьдесят седьмом, записавшись в секцию акустики и звукозаписи. Кружки я стал посещать с пятого класса – искал себя: то фотографией займусь, то радиомонтажом. От школы меня послали на курсы киномехаников, еще в пятом классе. Остановился на студии звукозаписи и пережил нескольких преподавателей. Наверное, третьим преподавателем в секции стал для меня Андрей Владимирович Тропилло, который очень быстро превратил кружок в настоящую студию звукозаписи.
Так, районный отдел образования и профориентации определил всю мою дальнейшую жизнь, став для меня единственным «коридором». Все специальные знания, в дальнейшем, я получал уже во время практики.
Андрей отдал мне старые Тембры, поставив в студию мелодийную линейку Studer. Я устроил в квартире настоящую студию звукозаписи и позвал группу «Кофе» на обкат. На удивление запись понравилась всем – и Тропилло, и даже Цою. Может, ему не слишком нравился материал, но было не отнять: по качеству альбом был ничего; по крайней мере, hi-hat звучал у меня куда убедительнее, чем в «Начальнике Камчатки».
Мне исполнилось двадцать лет, и я пригласил всех на день рождения. Целый вечер мы слушали новые альбомы ДК, а когда напились, я поделился с Витей и Юрой своей мечтой – непременно построить дома настоящую студию, записать Кино по-настоящему. Я заручился их поддержкой – пьяным обещанием записать вместе лучший альбом, и целиком подчинил свою жизнь воплощению этой мечты.
Ребята из Кофе тоже решили не останавливаться на достигнутом. Собрали денег и послали меня в Москву, к Жарикову, за драм-машиной и ревербератором. Сергей познакомил меня со столичным умельцем, я всё у него купил. Привез технику, а у ребят начались экзамены – сессия. Я позвал Виктора.
В те дни они тщетно пытались сводить альбом «Ночь», записанный еще прошлым летом, Тропилло не уделял времени: с начальством Дома начинались проблемы с хождением взрослых. Иногда им приходилось скрываться по ночам, когда Дом находился под сигнализацией. Это страшно нервировало Цоя, но сделать было ничего нельзя – никак не ускорить. Пришлось ждать лета, а новые песни рвались наружу. А тут у меня всё так нарядно сложилось: в доме уже появилось 38, цифровой ревербератор и драммашина. Я снял со своей электрогитары краску и оставил чистый древесный цвет, даже лаком покрывать не стал. В таком виде она сильно приглянулась Вите, и я отдал её ему.
1985 год принес тёплую, раннюю весну. Я уже освоил драммашину, мы с Юрой быстро запрограммировали ритмы и приступили к записи. Звук очень понравился всем; новая драммашина была слабой, но вносила модную краску. Витя позвал Сашу Титова, и он наложил бас на все песни, буквально за один день. Мы сами не заметили, как альбом был готов. На новое веяние слетелись посмотреть все: Странные Игры, Новые Композиторы, Курёхин, Николай Коперник и Джунгли из Москвы – всем было интересно услышать новый альбом с оригинала. Гребенщиков приехал с грудным Глебом на пузе. Господи, какая малютка! Он терпеливо лежал в гостиной и спал под присмотром моей мамы, пока мы переписывали Гребенщикову альбом. Борис меня очень хвалил. Я был счастлив! Мечта моей жизни обнажила свои очертания.
Спустя полгода мы разменялись с родителями, и я начал строить студию в новой квартире, на улице Гагарина. Всем народом нас перевезли, потом помогали делать ремонт. Тропилло устроил меня работать во Дворец Молодёжи на ставку, которую сам недавно покинул. Это было почётное место – культурный орган обкома ВЛКСМ. Кстати сказать, замом по идеологии там была Валентина Ивановна Матвиенко. Я проработал звукооператором в технической службе концертного зала до 1988-го – три года.
За это время успел записать дома десятка два разных альбомов. Московские «писатели» подарили мне правильный магнитофон и снабжали лентами в обмен за записи, которые мне удавалось стащить из-под носа у выступавших в ЛДМ московских молодых композиторов. Они приезжали к нам для теста – обкатывать свои новые альбомы. Фонограммы ненадолго попадали ко мне в руки, и этого оказалось достаточно, чтобы спустя неделю их уже слушали по всей стране.
В 1986-м, в группу Кино пришел новый басист Игорь Тихомиров. Он давно уже вырос из музыки группы Кино, и играл в ней, скорее, из понта. Мы тщетно пытались записать альбом – ничего не получалось. Нам нравилось, как записалась «Братская Любовь», но тяжёлые песни звучали убого.
Вторую «Это не Любовь» Витя уже не хотел: зрело настроение «Группы Крови», а достигнутый предел в качестве звучания был непреодолим, тянул назад. Времени на запись было очень мало. Начинали мы в десять, а к половине второго мне же нужно было выезжать на работу. Я стал пользоваться такси, чтобы улучить еще хотя бы сорок минут. Эти песни мы писали для дипломной работы киевского режиссёра Сергея Лысенко «Конец каникул». Альбома так и не получалось.
На какое-то время мы взяли паузу в работе, и я переключил свое внимание на Кинчева и Алису. Работа над набросками к альбому «Шестой Лесничий» сблизила нас, я ездил с Алисой на гастроли, в качестве звукооператора. Потом случилась Джоанна. Для всего нашего бытия, «Red Wave» стала ключевым событием, резко повысив уровень качества звукозаписи и концертов. Новые Композиторы специально приезжали ко мне лишь для того, что бы обогатить звучанием свои сэмплы, пропустив их через Джоаннин ревербератор.
Зимой 88-го Курёхин собрал Поп-Механику в Октябрьском. В очередной раз пригласил меня участвовать в концерте, в группе гитаристов. Я уже знал, что девушка привезла порто-студию, что песни записаны отменные, и намекнул Виктору, что сводить их нужно непременно у меня. К тому времени я успел записать альбом Мифам, а там качество, по прежним меркам, было уже запредельным.
По прошествии нескольких месяцев, я настоятельно повторил свое предложение Каспаряну. Тут и Джоанна, к счастью, их заторопила: она должна была в очередной раз возвращаться в Америку, потому что кончалась виза; она хотела увезти альбом и выпустить его там. Спешно собрали всё необходимое: Курёхин отдал нам половину своего аппарата из Ленконцерта, на время записи. Мы всё сделали за четверо суток.
Это было абсолютно волшебно – возиться с портативной многоканалкой! Огромную работу музыканты провели у Гурьянова. Они записывали на одну дорожку драммашину, на вторую бас, на третью электрогитару. Сводили результат на четвёртую дорожку. Затем Цой пел голос два раза, на две дорожки; дабл-трек сводили на третью. Потом Каспарян затирал одиночные голоса двумя гитарами. Это уже была практически готовая запись. Мне было нужно было просто свести это грамотно: развести по панораме и фронтальным планам, наложить поверх голос Цоя или клавишные Андрея Сигле, либо гитару Каспаряна. Суммарно ребята проработали над записью «Группы Крови» больше часов, чем над любым другим из своих альбомов. Потому что впервые в их жизни студия, пусть даже и совсем портативная, надолго оказалась в их собственных руках.
Альбом произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Качество звучания, высокий слог песен, их общественная ликвидность – всё это обусловило принципиально новое отношение властей к явлению русского рока.
Нужно ли говорить о том, что в течение недели, как мы закончили альбом, он буквально пронизал всю кровеносную систему нашей необъятной Родины. С того времени, как Тропилло выпустил на Мелодии альбом «Ночь», фанаты Кино с нетерпением ждали появления нового альбома буквально во всех уголках страны. Будучи едва ли не главной ленинградской артерией этого организма, мне на это потребовалось всего несколько часов.
Витька сердился, что альбом вновь получил внезапное распространение, но вместе с тем он оценил размах, когда к нему повалили письма с Камчатки, острова Ямал, социалистических и демократических республик и даже Северного полюса. Важно, что для этого не потребовались годы: хватило одного месяца.
К моменту съёмок финальной сцены фильма «Асса» Виктору уже ничего не стоило собрать стадион – популярность его была запредельной. Кино стали показывать по ОРТ, стоимость их концертов перевалила за двадцать тысяч, и было их очень много. Все накупили себе машин, Гурьянов стукнулся первый. Опаздывая в аэропорт, он просто бросил её на подъезде, а по-возвращении купил себе новую.
Однако звучание концертов было ужасным. Получив огромный опыт двухлетней концертной работы с Мифами, я бы мог им создать хороший звук, досконально зная весь материал, и даже предлагал свои услуги, но как-то не сложилось. К тому же я плотно занимался собственным творчеством, записал альбом, и его выпустила Мелодия.
Цой видел меня по телевизору, наверное, смеялся от души. Его приятели из группы Новые Композиторы здорово помогли мне тогда в освоении компьютера, предоставили его на запись. Я вообще собрал тогда столько аппарата – Цой не мог этого не заметить, если бы послушал. Однако в то время это стало уже нереальным. Виктор до смерти влюбился в новую, таинственную девочку из Москвы, дочь известного кинорежиссёра. С тех пор он редко появлялся в Ленинграде.
В последний раз мы встретились в СКК, за кулисами. Я пригласил его в гости послушать альбом, но Витя вроде что-то слышал уже. Обещал, при случае, заехать. Весть о его гибели настигла меня в дневном поезде, по дороге в столицу. Мы ехали с барабанщицей Кэт за визами, в посольство Нидерландов. В воздухе стояла такая тишина, как после сильного, внезапного удара в челюсть. Страшное известие оглушило, настолько нелепым, нереальным оно казалось. Было страшно обидно и горько.
Весь мой жизненный путь пронизала чёрная черта, разделив на «до» и «после». Я чувствовал, что судьба мне больше никогда не предоставит шанс сделать что-нибудь более значимое. Видимо, так оно и случилось. Жизнь моя радикально изменилась, а творчество надолго притомилось в безвременье. Потеря Цоя поразила личную мотивацию, и мой рок-н-ролл ушёл вместе с ним.
Адрес статьи в Интернете:
Art
